Люди в форме милиции взяли штурмом ПАО «Полтаваоблэнерго»

7 июня текущего года произошло неординарное для города Полтавы событие. Группа людей в форме работников милиции штурмом форсировала пропускной пункт Акционерного общества «Полтаваоблэнерго» и устремилась дальше на территорию предприятия. Подавленные физически и психологически, работники охраны не могли оказать достойного сопротивления, угроза их здоровью, наконец, свободе была весьма реальна. Следующим рубежом было административное здание компании. В срочном порядке вызванное подкрепление тут же доставило «стенобитное» снаряжение: ломы, металлорежущий инструмент («болгарки»), для обеспечения питания штурмового оборудования была задействована миниэлектростанция. При этом атакующая сторона была прекрасно осведомлена о том, что первый руководитель предприятия в этот момент находится в командировке.

Все эти события вместе с подготовительными мероприятиями развивались достаточно оперативно, не прошло и 40 минут, как работа энергоснабжающей компании была, если не парализована совсем, то наверняка сильно ограничена. Дальнейшее продолжение подобного локаута неизменно привело бы к нарушению управления снабжением энергетическими ресурсами, что, в свою очередь, вылилось бы в системные аварии вплоть до возможных трагических последствий. Я, как глава компании, сразу же начал получать информации о силовом вторжении. Как удалось установить, указанные действия не были связаны с пресечением террористической деятельности в регионе, они также не осуществлялись в рамках оперативно-полевых учений. Просто работниками налоговой милиции производилось процессуальное мероприятие — обыск. Мое телефонное обращение к руководству ГНИ несколько прояснило ситуацию: действительно, милиционеры проводят сейчас обыск, на это действие у них есть разрешающее определение судьи. Что же касается силовых способов выполнения данного определения, то об этом в фискальной службе ничего не известно. Выехавшим, по моей просьбе, на место конфликта представителям руководства налоговой милиции, в конце концов, удалось перевести ординарное процессуальное мероприятие в приемлемое русло.

Однако вопросы все же остаются, более того, их количество даже увеличилось. Особое недоумение вызывает, например, тот факт, что подобный прессинг осуществлялся в отношении предприятия, которое еще совсем недавно признанное одним из лучших плательщиков налогов, о чем свидетельствует находящийся в моем кабинете диплом, торжественно врученный главой налоговой службы. Так почему же возник этот конфликт, и где гарантия того, что уже завтра на любом предприятии подобный инцидент не повторится? Оценив информацию, собранную во время описываемых событий, в том числе и с видеокамер, приходится с сожалением констатировать, что направленность на силовое развитие ситуации была запрограммирована изначально.

Начнем с того, что следователь, пришедший во главе большой команды соратников, изначально отказался предъявить ПАО «Полтаваоблэнерго» определение о проведении обыска и предоставить его копию. Впоследствии на протяжении двух с половиной часов он продолжал все ту же линию поведения: определение я вам могу из своих рук показать, но копию давать не буду. Такой подход ничем иным, как нагнетанием конфликта пояснить нельзя, ибо даже в том основном документе, которым должен руководствоваться следователь, четко обозначено: перед началом обыска лицу, в помещении которого это действие проводится, необходимо предъявить определение и предоставить его копию. После нескольких устных требований к следователю о предоставлении копии определения суда, представители предприятия обратились к нему с письменным запросом по данному поводу. И только после совещания с прибывшим руководством следователь вручил такой документ, произошло это почти через 3 часа после начала противостояния. Между тем, данное требование закона не является простой формальностью и им нельзя пренебрегать. Ибо до получения копии судебного определения ПАО «Полтаваоблэнерго» не имело поступившей в установленном порядке информации о том, какие вещи, кто и где будет отыскивать.

Следующим моментом, явно направленным на создание конфликта, было непреодолимое желание милиционеров провести с собой на территорию обыскиваемого ими предприятия двух посторонних мужчин. Следователь чуть позже объявил, что это понятые. Все бы ничего, да вот беда — у последних при себе не оказалось абсолютно никаких документов. Кому как не оперативному работнику следует знать о том, что при проведении процессуальных действий все участники должны быть точно установлены. Вместо этого милиционеры просто заявили примерно следующее: мы этих людей знаем и можем установить их личности для протокола посредством опроса самих себя. А после отказа представителей компании участвовать в обыске без установления в надлежащем порядке личности понятых, работники милиции куда-то направили гонца, и он часа через три привез паспорта этих людей. Так откуда же взялись эти господа понятые, которых наши силовики не только отлично знают лично, но даже ведают, где они хранят свои документы?

После того, как все изложенные выше неурядицы были устранены, оказалось, что вся проблема-то была создана искусственно. Ибо из полученной с таким трудом копии судебного определения следовало, что во время обыска нужно найти некоторые документы, которые несколько месяцев тому назад те же персонажи уже запрашивали в пределах другого процессуального действия. И, хотя указанные документы уже тогда были собраны и подготовлены, они в тот раз не заинтересовали правоохранителей. Как знать, не потому ли, чтобы по прошествии длительного времени провести силовой обыск?

В общем, предмет спора, казалось, был исчерпан, в дальнейшем оставались лишь технические моменты типа оформления протокола и т. п. Посему можно было понять разочарование силовиков: более чем полдюжины добрых молодцев пишут протокол об изъятии документов. Ведь они не за этим сюда приходили, тем более, что все эти документы и так имеются в налоговой, будучи ранее получены их коллегами. Поэтому без малых конфликтов и далее не обошлось. Благо, уголовно-процессуальный кодекс часто прописан таким образом, что позволяет себя читать по-разному. Скажем, в определении судьи обязательно указывается перечень вещей и документов, которые разрешено отыскивать и изымать. Стало быть, именно их и должны искать при обыске. Между тем, в одной из статей закон также говорит, что изъятые вещи и документы, в отношение которых такого разрешения нет, считаются временно изъятыми. Понимать последнюю фразу можно по-разному, например, таким образом: если при поиске указанных в определении вещей будет обнаружен иной предмет, имеющий значение для уголовного производства, он временно изымается. А можно и так, как это предлагалось следователем: кроме уже полученных документов, указанных в определении и имеющих значение для расследования, мы в процессе обыска также имеем право открывать любые помещения, сейфы, а вдруг там обнаружится что-нибудь для нас интересное. Как бы то ни было, процессуальное действие было завершено и на этот раз без серьезного ущерба и членовредительства (если не считать сломанный турникет и предынфарктное состояние ряда работников).

Тем не менее, ситуацию, на мой взгляд, отнюдь нельзя считать исчерпанной. Если предположить, что руководство налоговой милиции не давало прямого указания на перевод процессуального действия в плоскость силового противостояния, то можем вести речь о так называемом эксцессе исполнителя. Однако в это почему-то верится с трудом. Согласитесь, ну разве можно считать обычным явлением то, что в предъявленном следователем в суд ходатайстве, а затем и в судебном определении указано персональный состав команды для проведения обыска в количестве 10 человек? Все, кто хоть немного знаком с оперативной работой прекрасно знают, что обыск, как правило, проводят от одного до трех работников. Уже само составление такой большой команды указывает на запрограммированность силового варианта, когда каждый боец ценен не столько умением производить обыск, сколько служить источником силы и угрозы.

Данное подозрение подтверждается еще и тем, что буквально через пару дней следователь пригласил на допрос начальника охраны предприятия. Хочу напомнить: во время обыска отыскивались и изымались те документы, которые могли бы свидетельствовать об уклонении от уплаты налогов. Что же может в этой связи сообщить руководитель охраны? Правильно, ничего. Да его об этом и не спрашивали. Разговор шел о возможной ответственности за саму попытку потребовать исполнения закона. Что ж, привычная картина. В очередной раз силовики, как минимум, стремятся сохранить хорошую мину при плохой игре, как максимум, — свести счеты. Так что до самоуспокоенности еще ой как далеко.

А пока ПАО «Полтаваоблэнерго» как субъект хозяйствования обратилось в различные органы государства самого высокого уровня с жалобами на вот такие действия милиционеров. Давайте посмотрим на их реакцию. Улыбаетесь, не верите, что что-то изменится? А я пока верю. Время покажет, кто прав, во всяком случае, о результатах вы узнаете.

Евгений ЗАСИМЕНКО, председатель правления ПАО «Полтаваоблэнерго»